Эксклюзивное интервью взято с информационно-аналитического издания "Акцент".
Предыстория
В декабре я познакомился с Давидом, бойцом «Донбасса». Мы обменялись контактами и договорились об интервью. Мысль пообщаться с бойцом легендарного добровольческого батальона, пережившим горнило Иловайского котла и побывавшего в плену террористов, казалась уж очень заманчивой.
Когда пришло время интервью, мне представился ещё один сюрприз – Давид пригласил меня провести на поезд своего сослуживца. Они как раз взяли билет и ждали отправления, и мне нужно было быстро выбегать на встречу, ведь времени оставалось не так много.
Давид познакомил меня со своим сослуживцем, как оказалось, он тоже Давид, и также из Грузии. Пообщаться я успел с обоими бойцами, и у каждого оказалась своя личная история, связанная с войной, история достойная отдельной статьи. Изначально я хотел скрыть имена бойцов, придумать им псевдонимы – чтобы ненароком врагу информацию не «слить» через СМИ. Но, как оказалось, имя Давида Мартиашвили давно в списках террористов. И такой ситуации настоящее имя и лицо скрывать нет никакого смысла.
Сегодня мы публикуем интервью как раз второго Давида, того что недавно спешил на поезд, который снова отправился на войну. Давид Мартиашвили, как оказалось, гражданин Грузии, долгое время работал в Турции, а в тяжелые для Украины времена жена-украинка была решительно настроена, вернуться в Запорожье. Так оно и случилось. На войну в зону АТО Давид пошел, практически не задумываясь - будучи подполковником запаса у себя на родине, не раз воевал. Кроме того, с высоты военного опыта, Давид сразу понял, что происходит, у него не было сомнений, что Украина тоже подверглась атаке российского агрессора.
Садимся в старенькие «Жигули» с гордой надписью «батальон Донбасс» и я включаю диктофон:
«А» - Акцент.
«Д» - Давид Мартиашвили.
А. – Добрый день. Расскажите немного о себе. Откуда Вы родом, как жили раньше? Что Вас привело в батальон «Донбасс»?
Д. – Зовут меня Давид Мартиашвили. Родом я из маленькой солнечной Грузии. Если точнее, из Тбилиси. Вырос там же. До какого-то определенного времени служил в вооружённых силах Грузии. Ушел в запас. Потом судьба привела меня в Украину. Женился, остался. И как бы, скажем так, Украина – это родина моей жены. Это родина любимого моего человека. И то, что связано с этим человеком, всё я люблю. Соответственно и Украину - в первую очередь. А что меня привело в батальон «Донбасс»? Знаете, без разницы, был бы это батальон «Донбасс» или другой. Когда Майдан начался, я жил в Турции. Если конкретнее, в Анкаре. Работал в большой компании. Зарабатывал очень хорошо. Имел квартиру, имел транспорт за счет компании. Но с началом противостояния на Майдане мне стало понятно, что будет война. Мы потеряли с женой покой. Хотели уехать на Украину. Это оказалось непросто. Мы промучились около 2-х месяцев. Нас не пускали с работы сюда. Понимали, что если я уеду, то обратно уже не вернусь. Всё из-за того, что на тот момент были начаты проекты, которые я должен был закончить. Через 2 месяца я их убедил, что я никуда не уезжаю. Были решены проблемы с получением зарплаты. Мы сняли зарплату, купили 2 билета и прилетели сюда. После этого - я в АТО, жена дома.
А. – Вы в батальон «Донбасс» каким путем записались? Увидели объявление?
Д. – Да. Я когда приехал сюда, первое что увидел, был призыв Юлии Тимошенко. Это было обращение «Руху опору», если не ошибаюсь. Было это 2-го или 1-го мая. Я обратился к ним. Через 14 дней выяснилось, что мне туда нельзя. Я обращался к разным организациям, писал всем, даже Ляшко. Кому только не писал. Ответов не приходило. А вот батальон «Донбасс» как бы, когда я туда пришел, то увидел что там среди личного состава есть большая группа интернационалистов. Там не важно было, у кого какого цвета паспорт в кармане. Важно было любить эту страну. По этим критериям и брали нас в батальон.
А. – Вы гражданин Украины?
Д. – Нет, я не гражданин Украины. У меня вся семья граждане Украины. У меня, кстати, сын есть. Ему 18 лет. Он тоже в батальоне «Донбасс». Завтра отправляется в луганскую область, конкретно не скажу куда. Но это луганская область. Это я не гражданин Украины. Я не собирался пока что принимать украинское гражданство. Не хотелось менять гражданство тогда, когда в этом не было такой высокой необходимости. А теперь я жду гражданства.
А. – Расскажите немного о Ваших должностных обязанностях. Чем Вы конкретно занимались?
Д. – В прошлой жизни я подполковник запаса вооруженных сил Грузии. Бывший командир отдельного мотострелкового батальона. В этой жизни солдат. Простой солдат. Стрелок, который воюет за Украину. Вот и все мои обязанности.
А. – Скажите, в каких операциях Вы принимали участие? Те, о которых можно говорить.
Д. – Да, я понял. Освобождение города Попасного, освобождение города Лисичанска, Курахово, Марьинка. 24-го августа ночью участвовал в выводе последней группы, кого смогли вывести, с Иловайска. Это была последняя группа, кого мы смогли вывести оттуда. После этого кольцо замкнулось. Есть много операций, о которых я рассказать не могу.
А. – В течение всего конфликта от официальных спикеров АТО часто поступает довольно настораживающая информация. Например, о том, что было за день уничтожено 300 российских спецназовцев, а с нашей стороны потерь нет. Такое может быть, или спикеры АТО лукавят в пропагандистских целях?
Д. – Надо понимать одно. С течением времени поменялся стиль ведения боя. Понимаете, электронные средства связи, применение электроники во все больших и больших объёмах дало возможность вести информационную войну. Чем мы были ограничены в конце 20-го века. Идет информационная война. Все началось с информационной войны, которая теперь сопровождается ведением непосредственно боевых действий. Так что в информационной войне вполне возможно, что предоставляемая информация нереальна, но представляется как реальная. Это можно понять с одной стороны. Я могу сказать, что часто такая информация не соответствует действительности. Я это и ранее говорил. Но понять это можно. Потому что враг наш, он опытен, коварен, агрессивен, хитер. И как-то нам надо перестраивается к той тактике, которой владеет наш враг.
А. – Вы говорили, что проходили службу в ВС Грузии. Скажите, вы принимали участие в конфликте между Россией и Грузией в 2008 году?
Д. – Я тогда был председателем союза ветеранов Национальной гвардии Грузии. Но, тем не менее, в составе двухсот человек были мобилизованы и ветераны. И да, служил, воевал.
А. – Принимали участие в боях?
Д. – Конечно. Но я больше скажу. Эта война длилась 5 дней. А я служил в то время, когда практически полтора года голыми руками воевали против России. Это Осетия и Абхазия.
А. – Россия непосредственно вела боевые действия?
Д. – Да. Но в то время, в 90-е года, Россия больше была зависима от мирового валютного фонда. И она всячески старалась скрыть непосредственное участие. Они нас обвиняли, а сами свои же самолеты перекрашивали и бомбили свои города. Потом, когда начали сбивать их самолеты, нам говорили, что мы не понимаем, потому что это абхазские летчики. В жизни не существовало хоть одного абхазского летчика… Сейчас времена другие. Тогда было совсем по-другому. Тогда у нас патриотизм был высокий до такой степени, что мы воевали практически голыми руками. Часто сейчас эту войну связывают с Абхазской войной. И грузинские СМИ, и украинские. Принимали там участие и украинцы. В 92-м году у меня в батальоне служило 5 украинцев из Мариуполя. Трое мужчин и две женщины воевали за мою страну – вообще много украинцев воевали за Грузию. Только благодаря украинским летчикам было спасено 8700 человек. Это когда беженцы уходили через горы. Весь мир забыл о нас. А Украина прислала 30 вертолетов для эвакуации беженцев. При очень непростых условиях полетов в горной местности украинские летчики с риском для жизни сбрасывали с воздуха продукты питания. Это спасло от смерти тысячи беженцев, которые шли по горным дорогам. Поэтому сейчас мы как бы отдаем Украине долг. Спроси у любого грузина, который участвует в этой войне, каждый отметит этот фактор.
А. – Вернемся к первоначальной теме нашего разговора. Чем Вы занимались после окружения основной части вашего батальона под Иловайском? Насколько я понимаю, там была существенная часть ваших людей окружена. Именно батальона «Донбасс».
Д. – К сожалению да. Но чем я занимался, это не для прессы, скорее всего. Могу только сказать, что не бездействовал.
А. – После избрания в народные депутаты командира батальона Семена Семенченко, какие-то изменения в жизни батальона происходят?
Д. – В жизни батальона произошли существенные изменения. Батальон «Донбасс», как отдельная воинская часть, практически прекратил существование после Иловайска. Но благодаря украинским патриотам, на место одного выбывшего из строя воина пришло десять человек при объявлении нового набора. Так что батальон быстро восстановится. И обучали этих людей на собственном опыте ветераны. Так что подразделение спустя три с половиной месяца снова в строю. Опять мы находимся в зоне АТО и продолжаем принимать участие в боевых действиях. Было конечно тяжело. В первую очередь тяжело морально. Первые дни царила неразбериха, было непонятно, кто убит, кто ранет, кто попал в плен. Пока всё это урегулировалось. Потом нахлынуло осознание всего произошедшего. Но, несмотря на тяжелое моральное потрясение, мы все равно смогли поставить батальон в нормальное русло, восстановить и отправить в зону АТО.
А. – Ваша семья поддерживает Ваш выбор?
Д. – Учитывая что мы с сыном вдвоем в АТО, а жена одна, перевес за нами.
В это время второй Давид молча показывает первому циферблат часов. Все ясно без слов, пора идти к поезду. Вещей у бывшего подполковника много. Бронежилет, полевой рюкзак, спальник, зимняя обувь и каремат. Еще вполне гражданская сумка с вещами. Втроем быстро разбираем эту кучу. Я тоже беру часть поклажи. Молча пересекаем зал ожидания вокзала Запорожье-1. Мне сразу же вспоминаются кадры из социальной рекламы: люди в форме идут по вокзалу и обычные гражданские стоя приветствуют их аплодисментами. В отличии от фантазий режиссера, на нас никто внимания не обращает. Все заняты своими делами. Оно и понятно. Конфликт идет слишком долго. Люди перестали обращать внимание на военнослужащих. Форма слишком часто стала мелькать в толпе. После размещения вещей в купе еще остается время до отправления, и мы выходим на перрон. У меня чувство какой-то незавершенности начатого разговора. И тут, будто угадав мои мысли, Давид говорит что интервью ему кажется пресным, и предлагает рассказать что-то еще.
Я прошу поподробнее описать события под Иловайском и вновь включаю диктофон:
Д. – 17 августа я приехал в Киев, взяв недельный отпуск. Надо было решить семейные вопросы. Да и время появилось после Попасного и Лисичанска. Но когда узнал об окружении под Иловайском…Я 23-го числа уже вернулся в Курахово, а 24-го утром уже старался пробиться в направлении Иловайска. В то время когда в Киеве праздновали День Независимости и проводили парад, в городе Еленовка Донецкой области маленькая колона, в которой был и я, наткнулась утром на российскую колонну. Приняли бой. При обстреле из минометов были уничтожены блокпосты 51-й бригады ВСУ. Этих солдат потом мы подбирали на дорогах во время отступления. У нас не получилось пробиться к Иловайску, потому что уже 24-го утром в направлении Старобешево пробивались русские. Но все равно вечером еще меньшая колонна выдвинулась в направлении Иловайска через Угледар. Для этого пришлось сделать крюк, проехать 160 километров, чтобы туда попасть. Самым тяжелым был отрезок дороги в 25 километров между Старобешево и Кутейниково. Это была «дорога Ада». Горящие автомобили и техника украинской армии! Я с таким впервые столкнулся. Видимо были применены фосфорные бомбы, потому что не было возле дороги ни травы, ни деревьев, а земля горела. Земля горела под нашими ногами. Доехали до Кутейниково,забрали группу раненых, 16 человек. Потому что дальше Кутейниково уже все было сравнено с землей. Эти раненые ехали на трех машинах, были в колоне подкрепления, которые не дошли до места назначения. Мы забрали этих 16 человек и поехали обратно, той же дорогой. Уже 25-го числа попытки прорваться мелкими группами были скорее жестом отчаяния против вот этой огромной машины.
А. – Когда в Киеве был парад, Вы уже воевали с русскими?
Д. – Да. С русскими дрались. Докладывали. Но куда уходили эти доклады, неизвестно. По факту мы с ними сталкивались лицом к лицу. И обо всем этом было доложено вышестоящему руководству. Другие источники также подтверждают, что обо всем были в курсе в штабе АТО. 24-го ночью еще была какая-то возможность с небольшими потерями спасти эти подразделения. К утру 25-го что либо сделать уже не представлялось возможным.
А. – Как известно, любая война рано или поздно заканчивается. Кем вы себя видите в мирной жизни?
Д. – Знаете, вот после предыдущих войн, которые я прошел, у меня был 15-ти летний период, когда я очень тяжело адаптировался к мирной жизни. Было тяжелее чем на войне. Но как-то отошел. Я нашел свое место в мирной жизни. Теперь же я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Честно, я не хочу быть мечтателем. Теперь все это заново в моей жизни повторится. Единственное чего боюсь, у меня раньше если было этих 15 лет жизни, которую я прошел, то теперь у меня нет сколько времени. Я не знаю, кем я себя хочу видеть, но по крайней мере, по крайней мере не хочу чтобы было так, как после той войны. Это тяжелое время, чтобы избавится от всего того, что пережил. А сам я в жизни свое место найду. Я знаю как надо после войны возвращаться к жизни в мирном обществе.
А. – Вы наверное слышали, пару дней назад бойцы одного из добровольческих батальонов остановили водителя, который пытался обогнать их машину на трассе, и избили его в присутствии беременной жены.
Д. – Я сейчас осуждать никого не стану. Знаю только одно. Люди, бравшие в руки оружие для защиты своей страны, они элита и патриоты этой страны. А страна, которую они защищают.Это те люди,украинцы, ради которых они готовы отдать свою жизнь. Поэтому мне трудно осмыслить то, что с одной стороны ты выступаешь защитником своей родины, своего народа, ас другой стороны допускаешь такое рядом с собой. Я не знаю. Не могу сейчас кого-то осуждать, но мерзко. Если такой случай имел место, то это мерзко и подло. Это просто подстава тех других патриотов, которые реально отдают свою жизнь за страну. А какая это страна? Вот она – граждане Украины! И отдавать жизнь, а потом мочить же их – не сходится оно. Что-то не сходится!
А. – Кем бы Вы хотели, чтобы стал Ваш сын?
Д. – Я не могу сказать, что я хотел, чтобы он стал военным. Я ему дал свободный выбор. Когда он заявил, что хочет уехать на войну в добровольческом батальоне, ни на минуту не стал препятствовать. Только я его посадил, посмотрел в глаза и задал пару вопросов. Спросил о причинах. Ответ меня удовлетворил. Он сказал, что он украинец, гражданин этой страны. Он мне сказал: «Я хочу понять, что такое родина. Испытать на себе». Я его только благословил. Почему «Донбасс»? Это не для того чтобы отмазать. Вот он больше месяца проходит подготовку, я еще ни разу туда не ездил. Ни разу не вмешивался. Как другие ребята, так и он там. Я просто предоставил ему выбор. Посмотрим. Главное – чтобы выжить. Выиграть. Закончить все это. Потом уже будем думать. Сейчас не хочу быть мечтателем. Не тот возраст, не тот опыт.
Вместо эпилога
Возвращаемся на вокзал. Диктор объявляет что пассажирам пора занимать свои места в вагоне. Мы обнимаемся с Давидом,словно старые знакомые. Потом с оставшимся Давидом возвращаемся на привокзальную стоянку. Спешить нам теперь некуда, и я готовлюсь выслушать новую обычную историю обычного солдата, которая так необычна для нас, живущих в мире и спокойствии. Об этой истории читайте в следующем выпуске нашей специальной темы.