Прокурор Роман Мазурик: “Я не кайфую от того, что у меня есть BMW X5, и мог бы спокойно ездить на “Ланосе”

На сегодняшний день Роман Мазурик, пожалуй, самый публичный прокурор в Запорожье. Например, наши попытки договориться про интервью с прокурором области Валерием Романовым у 061 пока не увенчались успехом, а Роман Мазурик согласился на интервью сразу же. Мы задали прокурору вопросы, которые накопились за последнее время - о нападении на него, закрытии игровых автоматов, его декларации, и о неком загадочном "Ростиславе", которого Мазурик упоминал ранее на пресс-конференциях.  

ДОСЬЕ: Роману Мазурику 29 лет. Он возглавляет запорожскую местную прокуратуру №2. Закончил Национальную юридическую академию Украины имени Ярослава Мудрого. В органах прокуратуры работает с 2009 года. Отец Романа Владимир Мазурик — в прошлом заместитель прокурора Запорожской области, сейчас занимается аграрным бизнесом. Мать работает судьей Апелляционного суда Киева. Женат, в прошлом году у Романа родилась дочь.

- Роман, почему вы постоянно закрываете игровые залы, а они быстро открываются на том же месте?

- Тут нельзя говорить о закрытии, я же не директор, который приходит с ключом и что-то закрывает. Мы проводим следственные мероприятия в рамках уголовного производства, то есть обыски. Мы изымаем оборудование, которое может быть доказательством. Забираем игровые автоматы, деньги из кассы и другие вещи, назначаем экспертизу по ним, делаем допросы. 

Раньше это были игровые автоматы, которые стоили от тысячи до трех тысяч долларов за единицу. Сейчас просто ставят очень старые компьютеры, устанавливают на них 16-битные программы, которые визуализируют игры в автоматах. Такой компьютер стоит 50-100 долларов. Если раньше мы заходили в зал, забирали 20 игровых автоматов и “наказывали” их на 60 тысяч долларов. То сейчас ты забираешь 20 компьютеров, а они все вместе стоят в районе 1,5 тысяч долларов. Это даже меньше, чем сумма, которую они могут заработать за месяц. Поэтому они и открываются заново.

Главная проблема в том, что проведение экспертизы, считается ли этот компьютер и установленная на него программа игорным бизнесом - это самое важное в этом деле, и самое времязатратное. Такие экспертизы проводят только в Киеве и в Харькове. И там стоит очередь от года до полутора лет. Представьте себе - для того, чтобы только получить подтверждение, что на этот компьютер установлено запрещенное игральное программное обеспечение, которое свидетельствует о наличии состава преступления, нужно столько ждать. Поэтому и возникают такие вопросы - почему залы открываются. Да потому, что они просто заводят новое оборудование.

- У вас наверняка все склады уже этими автоматами и компьютерами забиты?

- Наша прокуратура изъяла где-то около 400 таких компьютерных блоков. В прокуратуре №3, которая работает по Хортицкому и Днепровскому районам, как я слышал, уже около 500 таких блоков. Никто за количеством не гоняется, эти компьютеры числятся за следствием райотделов, хранит их у себя полиция.

- В одном из интервью вы сказали, что игорный бизнес лучше легализовать. А нужно ли легализовать наркотики или проституцию?

- Да, я считаю, что эти сферы нужно легализовать, потому что борьба с этими явлениями не приносит позитивного результата ни в одной стране мира. Но легализация - это не свободный бесконтрольный оборот, должны быть установлены правила, кто, когда и при каких условиях имеет право этим заниматься. К примеру, марихуана - это легкий наркотик на растительной основе. Если у людей онкоболезни или альцгеймер, в продвинутых странах марихуану им даже прописывают врачи, потому что она их расслабляет и уменьшает боли и судороги. Я не считаю, что мы должны сажать инвалидов в тюрьму за то, что у него есть коробка конопли, которая облегчает ему жизнь. Почему они должны мучиться? Но я против того, чтобы наркомафия зарабатывала деньги на продаже этой марихуаны. Государство должно регулировать, кто имеет право его продавать, и кому.

Если говорить о борделях, то с ними начали бороться еще до нашей эры, но за все это время никто не смог победить проституцию. Есть ли тогда смысл с ней бороться? Это большие финансовые затраты и время правоохранительных органов, судов и судебных исполнителей. А интимные услуги как предоставляли, так и продолжают предоставлять. Значить разумно было бы установить определенные правила и легализовать эту сферу.

- Прокуратура часто ловит на взятках и других нарушениях полицейских, чиновников, таможенников, но мы редко слышим, чтобы их сажали. Что потом происходит с этими делами?

- Их периодически осуждают, но чтобы вы понимали, наша судебная система ориентирована на европейский суд по правам человека. А там все настолько в пользу потенциального подозреваемого, что доказать его вину очень сложно. Например, если чиновник прямым текстом требует взятку и грозит проблемами в случае, если ему не принесут деньги - это явная коррупция, за которую обязательно посадят. Но если человек пришел к чиновнику, дал ему, к примеру, тысячу долларов и попросил принять незаконное решение, то такого чиновника очень сложно привлечь к ответственности, даже если он взял эту взятку и его поймали на горячем. Европейские институции считают, что если бы не склоняли к получению взятки - он бы ее и не брал. И потому, это расценивается как провокация. 

В нашей стране сейчас повышенное внимание на борьбу с коррупцией, и поэтому все спешат выдать хоть какой-нибудь результат. А потом эти дела разваливаются в судах.

- А вы можете похвастаться тем, что посадили какое-то должностное лицо, например полицейского?

- Я полицейского не могу посадить в принципе, потому я не имею своего прокурорского следствия. В отношении любого правоохранителя, включая рыбнадзор, леснадзор, налоговики, таможенники и.тд. расследует прокурорское следствие. А оно находится только в прокуратуре области и в Генеральной прокуратуре. У нас - только мелкие чиновники до мэра, коммунальные предприятия и так далее.

- Хорошо, а мелких чиновников вы сколько поймали?

- Мы поотправляли в суд за прошлый год 5 уголовных производств, и за этот уже три. Там начались судебные процессы. Например, по начальнику управления горсовета по чрезвычайным ситуациям суд уже дважды “футболит” дело обратно в прокуратуру. Мы пишем апелляции, а они возвращают. Могу сказать, что по всем чиновникам мы просили суд о строгой мере пресечения - требовали взять под стражу. Ни одно такое ходатайство не было удовлетворено. Максимум, что им дают - это домашний арест в ночное время. Но они ночью и так обычно спят дома! Все, что я мог, я сделал. Наша прокуратура отправила в суд больше дел по чиновникам, чем все остальные местные прокуроры.

- Вы в прошлом году на пресс-конференции заявляли о том, что в сфере закупок детского питания было найдено множество нарушений, например, некачественный сыр. Чем дело закончилось?

- По этому производству мы провели досудебное расследование. Потом отправили мэру города письмо, в котором изложили выявленные факты. Мэр привлек 17 должностных лиц к дисциплинарной ответственности.

- И все?

- А это мало?

- И никто не сядет?

- Дело в том, что сам тендер был проведен законно: кто дал самую низкую цену, тот и выиграл. Нарушений в процедуре тендера не было. То, что по факту покупался творожный продукт вместо творога… после наших проверок они исправились и начали возить творог. Сосиски перестали растворяться в воде. В итоге они не заработали столько, сколько собирались. Возможно, даже сработали себе в убыток. А у детей улучшилось питание в детских садах. Я считаю, что это даже важнее, чем посадить какого-то чиновника.

- На той же пресс-конференции по питанию вы заявили, что без некого Ростислава запорожский исполком не принимает ни одного решения. Такая же ситуация остается до сих пор?

- Знаете, мне проблематично отвечать нам на политические вопросы, с учетом нынешней ситуации…

- Но вы же тогда это заявили…

- Вы понимаете, все переводят этот вопрос в политическую плоскость. Я не хочу принимать участие в политике, как прокурор. Мне это прямо запрещено законом. Прокуратура должна быть вне политики.

- Вы, кстати, в политику не собираетесь? Все говорят, что раз вы такой публичный, значит метите в депутаты.

- Нет, я таких амбиций не преследую. Мне очень нравится работать в правоохранительных органах, и я всегда свою жизнь с этим связывал. Зарекаться не буду, но на сегодняшний день я в политику идти не собираюсь и участвовать в выборах не планирую.

- Не могу не спросить о громком деле с нападением на вас. Подозреваемых поймали, что сейчас с ними?

- В отношении них проводится досудебное расследование. Там задержали много человек. Не могу сказать, сколько, потому что я в данном деле потерпевший, а не сторона обвинения. Для меня это дело в большей части закрытое, кроме тех моментов, которые я имею право знать, как потерпевший. Знаю, что их там много, и возможно не всех поймали. И следствие еще продолжается. Задержанные находятся в СИЗО, с ними проводятся следственные действия.

- Они знали, что вы прокурор, когда нападали?

- Они говорят, что не знали. Но в доме они точно это увидели, потому что один из преступников держал в руках моё удостоверение и переспрашивал у меня, где же я работаю. Я ему ответил, но это его не остановило.

- А как они вообще ворвались в дом? У вас нет охраны, сигнализации, дверь была открыта?

- Это произошло, когда я заходил в дом. Я открыл дверь, в этот момент в дом ворвались люди с оружием и в масках.

- А как они умудрились потом уехать на вашем Х5? Нашли ключи?

- Вы знаете, под дулом боевых пистолетов с глушителями проблематично не отдать ключи от машины. Ты в этот момент вообще не думаешь о материальных ценностях, потому что это не самое важное в жизни. Не желаю никому этого пережить. Ощущения малоприятные, такое лучше не испытывать. Когда такое происходит, не думаешь о деньгах. Говоришь - заберите, что хотите, только уходите и не трогайте семью.

Когда дело направят в суд, я расскажу об этом больше информации. На сегодняшний день я не могу много рассказывать, т.к. продолжается следствие. Когда в день нападения СМИ начали раскручивать информацию по автомобилю, я просил журналистов этого не делать. Меня не слышали и не понимали. А я как правоохранитель понимал, что это вызовет другой эффект. Так потом и произошло - мне начали звонить мошенники и говорить, что они знают, где моя машина и готовы за определенную плату это сказать. Это сбивало следствие. А один из журналистов вообще выложил в интернет список того, что у меня украли. Ну зачем это делать? Потом мне были такие звонки: “Привет, у нас твои вещи”. Я говорю: “Какие?”. И они начинают зачитывать этот список. Я говорю: “Так ты хоть опиши вещи”. А он: “Та я тебе что, Пушкин, чтобы описывать? Золотой крестик, он и есть крестик”. В общем, много мошенников звонили.

Как мне рассказывали, когда подозреваемых задержали, у них в планшете были сохранены страницы с новостными сайтами о том, что они ограбили прокурора. Они отслеживали информацию, читали это, им было это важно, чтобы понимать, в каком направлении их будут искать.

А вообще история с нападением очень яркая и интересная, потом как-нибудь все расскажу. Но я не хочу говорить об этом сегодня, пусть сначала дело отправят в суд.

- Хочу спросить про еще одно резонансное дело - банду клофелинщиков, которые травили людей, чтобы их грабить. Что сейчас с этим делом?

- Производство идет на окончание, готовимся отправить обвинительный акт в суд. Подозреваемые находятся в СИЗО. Уже доказано более трех эпизодов, по другим еще проверяем. Продолжается расследование. Думаю, что или в этом месяце, или в следующем мы уже отправим дело в суд. Там собрана достаточная доказательная база.

- Не могу не задавать вопрос по вашей декларации. О ней уже много говорили, но я хочу спросить про одну деталь. Откуда у вас в 20 лет было на счету 100 тысяч долларов?

- Кстати, нападение произошло вскоре после того, как была опубликована моя декларация и все расписали, сколько у меня денег. А особые ребята даже сняли с квадрокоптера мой дом и показали, как выглядит земельный участок у дома, где я живу. Что помогало нападающим понять, где им лучше прятаться, перед тем, как напасть. Неприятно это все. Я открыт и не прячусь. Но плохо, что журналисты воспринимают информацию слишком прямо. Я честно задекларировал все: и что у меня есть из собственности, и чем я пользуюсь. И меня выставили в таком свете, что я чуть ли не больше всех из прокуроров наворовал денег. Хотя я знаю таких, кто намного лучше себя чувствуют, но к ним нет вопросов, потому что они просто не задекларировали это. Я честно показал, чем я пользуюсь, а другие даже не показали, и никому это не интересно.

- И все-таки, откуда в 20 лет может быть 100 тысяч долларов в банке?

- Часть родственники дали, часть заработал.

- В 20 лет?

- А в чем проблема, я реально не понимаю?

- Обычно в 20 лет люди еще учатся, и у них нет денег даже чтобы в кафе сходить.

- Я был студентом с 2004 по 2009 год. Это было время колоссальных заработков у всех. Так многие зарабатывали. Мои харьковские друзья, с которыми я учился, сейчас имеют огромные компании, которые зарабатывают миллионы. Но время тогда хорошее было: кто-то вкладывался, кто-то вынимал, кто-то брал в кредиты “Бентли”…

- Так чем именно вы тогда зарабатывали, в 18-19 лет?

- Я могу это оставить коммерческой тайной? (смеется)

- Интересно же, может я тоже хочу так научиться.

- Неет, тренинги по зарабатыванию денег должны быть платными, а мне нельзя совмещать другие заработки с прокуратурой, это будет коррупцией (смеется).

Да, я не сам это сделал, мне дали стартовый капитал, который я смог вложить и заработать.

- До 1 апреля вы должны будете подать новую декларацию. Так будут какие-то сюрпризы?

- Там появится супруга и ребенок… Один сюрприз я уже задекларировал - родители мне недавно подарили автомобиль.

- Тот самый X5?

- Да. Сказали, раз уж о нем все говорят, пусть он будет твой.

- А какие-нибудь шубы, часы в декларации не появятся?

- Не смешно. Забрали все при нападении.

- Так нашли же нападавших.

- А украденные вещи нашли не все. Хотя у меня и не было таких вещей, которые были бы дороже, чем 50 тысяч гривен. Ну, шуба супруги была, ее как раз не вернули. Но она вообще не дорогая. Так что даже и декларировать нечего. Ни часов, ничего такого не будет. Те часы, что сейчас у меня на руке, мне подарили в 2007 году на 20-летие. Сейчас они стоят около 1,5 тысячи долларов. У них уже даже стекло потертое, ремешок уже 10 раз менял.

Я не гонюсь за какими-то богатствами. Мне кажется, что все материальные ценности - это ерунда. Я не кайфую от того, что у меня есть Х5, я бы спокойно мог ездить и на “Ланосе”.

- Легко так говорить, когда ездите все-таки не на “Ланосе”, а на Х5. Те, у кого “Ланос”, обычно говорят наоборот.

- Знаете, а я вам завидую, что вы столько путешествуете. Я например 4 года вообще не был за границей. А у меня нет такой возможности: мне то отпуск не дают, то визу. На Х5 я в лучшем случае раз в неделю выезжаю до супермаркета и обратно. Это не автомобиль моей повседневной жизни, на работу я езжу на служебной “Тойоте”. А я хотел бы иметь возможность путешествовать, потому что коллекционирование эмоций - это намного важнее, чем материальные ценности.

- Так вы можете бросить работу, вам сбережений хватит на то, чтобы путешествовать до конца жизни.

- Нет, я кайфую от своей работы. Я хожу на нее не с целью заработка, а потому, что получаю от этого удовольствие.

Записала Татьяна Гонченко, фото Славы Чиженка