Как там в "ДНР": запорожские переселенцы о ценах, порядках и настроениях оккупированного Донбасса

061 попросил запорожских переселенцев, которые иногда бывают на Донбассе, рассказать, как все обстоит по ту сторону линии фронта. Для безопасности героев, их фамилий и фото тут не будет, а некоторые имена изменены. По этим рассказам можно примерно представить не только то, как сейчас обстоят дела на оккупированной территории, но и как настроены люди, сбежавшие от войны в Украину. Мы не поддавали их рассказы цензуре: публикуем как есть, без купюр. Понятно, что ничьи оценки нельзя считать абсолютной истиной, ведь каждый воспринимает окружающий мир по-своему, исходя из собственного опыта и предубеждений.

Светлана, пенсионерка, 59 лет. Жила в поселке Зайцево, что под Горловкой. Сейчас часть этого пгт. контролируется украинскими властями, часть – "ДНР". Переехала в Запорожье в феврале 2016-го, после того, как ее дом разрушился в результате обстрелов. Пытается через суд восстановить права на сгоревшую собственность.

В 2014-м году было такое сумбурное время. Никто не верил, что начнется война. Даже, когда танки шли на Славянск, мы не верили, что начнут стрелять.

До того, как в Зайцево появились украинские и «днровские» блокпосты, я жила более-менее спокойно, война была от нас далеко. Я на велосипеде ездила и в Артемовск (после декоммунизации Бахмут, под контролем украинских властей, – прим. авт.), и в Горловку. У нас тогда еще никаких конфликтов не было. Кто-то был за "ДНР", кто-то за Украину. Но чтобы кто-то ушел в ополчение – такого не было. Все в огородах работали, а еще у каждого – козы, куры, коровы. Слава богу, властям ["ДНР"] было на нас наплевать. Присутствие "ДНР" никак абсолютно не чувствовалось. Ни русские, ни украинские войска мы не видели.

А потом (в июне 2015-го, – прим. авт.) поставили блокпосты – один украинский, второй «днровский». Мой дом оказался между ними, первым на территории "ДНР". Пришла "голытьба", забирала у меня овощи. Я думала, пусть берут, лишь бы не трогали. Начали нас выживать. Спрашивали, почему на украинском разговариваю. А я ответила, что 60 лет так разговаривала и дальше буду разговаривать.

Начались обстрелы. 22 февраля 2016-го мне позвонила кума и попросила привезти картошки. Денег же нет, зарплаты, пенсии не платят. Все живут с огорода. Вот я и ездила овощи продавать. В 4 часа вечера я выезжаю из дома и везу куме картошку. Ночую у нее, а мне в два часа ночи звонят соседи: «У тебя там шифер горит, ты не в доме?». Приезжаю, дом, времянка – все сгорело. Я была в панике, умерла с этим домом. Связалась с дочкой, она написала в интернете. Так, 29 февраля меня забрали волонтеры баптисткой церкви. Они приехали в Горловку с миссией в тюрьмы. С ними я приехала в Запорожье. Привезли меня, одели, обули, нашли, где жить. От государства – я начала оформлять здесь пенсию, переселенческие – помощь только через три-четыре месяца получила. Помогали в Красном Кресте, волонтеры, в "Каритас".

Там люди живут до последнего. И я бы так сейчас жила, если бы не дом. Звоню некоторым туда: у одного дом разбомбили, у другого. Люди продолжают жить, огороды посадили. Нечем другим заниматься. Там света нет с 2014-го года. Но дома не бросают. Потому что бросишь и останешься без ничего. Днем приезжают, а ночью возвращаются в Горловку или Бахмут. Пока не начались обстрелы. Знакомая рассказывает: «На выходных приедет собирать клубнику дочка с детьми. Если тихо будет».

Когда Ахметова (гуманитарную помощь Рината Ахметова, – прим. авт.) туда перестали пускать, особенно чувствуется продуктовый дефицит. Сейчас знакомая говорит: «На что жить?». Только на огород надо надеяться. Пенсию там не получает, на Украину выехать возможности нет. А цены-то обалденные. Например, картошка, лук по 50 рублей (примерно 25 гривен, - прим. авт). Моя знакомая получает пенсию 2600, (примерно 1300 грн, - прим. авт) вы можете себе представить, как тяжело. При этом они же (в "ДНР", – прим. авт.) не разрешают ввозить украинские продукты. Там только российские товары. А цены космические.

Предприятия не работают, заводы стоят. Будущего нет вообще никакого. 16 шахт-предприятий в городе. Одну-две закрыли перед войной. А в июне месяце и остальные остановили. Если перестанут откачивать воду, это значит, что пойдет грунтовая вода наверх: нарушится канализация, водопроводы. В некоторых районах Горловки до сих пор воду дают лишь по часам, иногда из-за перебоев без нее можно остаться на несколько дней. В Зайцево вообще света нет второй год.

Возвращаться некуда. Если придет туда Украина, я надеюсь хоть на какой-то порядок. Поскольку узнала, что администрации "ДНР" глубоко наплевать на все проблемы. Когда мне говорят, что в Горловке чисто и все бордюры покрасили, отвечаю, лучше бы шахты открыли. Лучше бы для людей что-то сделали».

***

Семейная пара, Светлане – 42, Валерию – 47 лет. В конце июля переехали в Запорожье из Луганска. Воспитывают троих детей. В родной город приезжают раз в полгода. Там живут их родители и бабушка жены.

Первое время, когда мы туда приезжали проведывать родителей и имущество, было впечатление, что власти нет: был беспорядок, везде ходили люди вооруженные. Мы чувствовали себя незащищенными. Тем более, с маленькими детьми.

Заезжали из Запорожья в Луганск через Станицу, чтобы меньше ехать через неподконтрольную территорию. Я побаивался ехать по прямой из Запорожья в Донецк, а потом в Луганск. Там по всяким районным поселкам, городкам была своя власть – какие-то банды, казаки. У людей могли отобрать жилье и машины.

Потом немножко банды поразгоняли, контроль взяли под себя нынешние власти. Хоть они и говорили, что их убивает украинская разведка, я думаю, что они сами своих убирали, чтобы подчинить территории. Сейчас там более-менее восстановили порядок.

Такое впечатление, что люди стали возвращаться. В Луганске стало больше людей. Жизнь потихоньку оживает. У нас тут, допустим, получилось обжиться. Пока есть возможность, мы будем жить здесь. А те, кто не смогли найти себя на новом месте, возвращаются. Там хотя бы жилье есть. А работу уже ищут по месту. Многие возвращаются, потому что здесь дорого снимать жилье и платить высокие коммунальные. Субсидии здесь переселенцам почти никому не оформляют. А там коммунальные услуги цен 2014-го года остались.

Некоторые даже задешево покупают в Луганске жилье, делают ремонты. Но строительные материалы там дорогие. Зато рабочая сила дешевая. Ремонты готовы делать за копейки люди, которые там остались.

Все мужчины, в основном, на заработках. Мясокомбинат, хлебокомбинат, цирк, школы, садики – как работали, так и работают. Наши все знакомые выехали в Украину. Несколько знакомых семей там остались: их мужья работают в Москве.

Такое ощущение, будто возвращаются союзные времена, когда делали «показуху». Как говорят, народу надо – хлеба и зрелищ. Хлеб там есть – социальный, дешевый. Если совсем с голоду пухнешь, купи хлеб социальный, не умрешь. Коммунальные платежи дешевые, питьевую воду можно недорого купить. И еще зрелищ. Сначала мы туда приезжали и видели разбитое обстрелами здание цирка. Думали, что уже никогда его не восстановят. А директор остался, сначала ездил в Киев, потом в Москву, как-то договорился. Выделили деньги и цирк восстановили. Билеты в театр очень недорогие. Поэтому я и говорю: хлеба и зрелищ.

Хотя говорят, что Украина туда ничего не возит, неофициально в магазинах украинские товары есть. Российских товаров стали завозить больше, но они дороже, поэтому продукты, которые завозят из России, в основном, низкого качества.

***

Елена, приехала из Горловки, работала там заведующей аптекой. Живет в Запорожье с мая 2014 года

Честно говоря, домой меня сейчас не тянет. Приезжаешь туда, а там настолько все депрессивно. Люди, которые там остались, считают, что все нормально, но им наверное просто не с чем сравнить. Да какое нормально, если цены в 5-7 раз выше, чем здесь. Пенсия - 2600 рублей. Летом в 10 часов уже нельзя ходить по улице - комендатский час.

Но люди там настроены только на Россию. А если бы бомбили ваши дома, за кого б вы были? Не совсем правильно Украина себя повела. Бомбить то надо было военных, а не мирных. А у нас общежитие огромнейшее, где все спецслужбы находятся, как стояло, так и стоит. В Горловке штаб как стоял, так и стоит. Военные объекты вообще нетронутые. А мирные дома обстреляны. Конечно, это украинские войска стреляли, кто же еще?

Последнее время настрой там поменялся. Если раньше это было “Ура, Захарченко”, то сейчас настрой совершенно другой. Глаза открылись. Люди на что-то надеялись, а действительность оказалась совсем другая. Они уже прозрели, что у власти сидят самые обычные бандиты, которые хотят себе быстрее нахапать, а там уже как будет. Но протестовать там никто не пойдет. Как там протестовать, если беспредел полный и все вокруг вооружены? Тебя просто заберут куда-то и все.

Когда я приехала туда первый раз, около года назад, с соседкой мы пообщались 15 минут, разругались в пух и прах, она очень Захарченко поддерживала. А теперь я созваниваюсь с ней, говорит - Ахметов помощь давал, качественные “тормозки” были, хорошие продукты. А их за ночь вывезли и они “расстворились”, так до людей и не дошли.

Как там с работой? Никак. Из того, что я видела, ищут врачей. Но их нет, все выехали. А так работу найти - я даже не представляю, где можно. Ну вот друзья сына, которые там остались, вынужденно пошли воевать, потому что за это 15 тысяч рублей платят, на наши это примерно 7,5 тысяч гривен. Другие контрабандой занимаются. Но - говорят - так надоело, каждый раз трясешься, проедешь или не проедешь, по минным полям блокпосты объезжают. Тяжело. Но это еще молодые, а людям постарше вообще не за что жить. Предприятия никакие не работают. Когда был Фирташ, “Стирол” не работал, но всем людям платили деньги. После того, как завод “национализировали”, людям деньги платить перестали. На работу хотят только охранники. “Машзавод” обещали запустить, но там запускать нечего - все разворовано и вывезено. Теперь “Стирол” обещают запустить. Приезжала туда какая-то дама из правительства “ДНР”, говорила “наша главная задача - сохранить зоопарк”. А там не зоопарк, а так, живой уголок. То, что дети заводчан скоро с голоду помрут - это их не волнует, о зоопарке заботятся.

Мой брат живет там, у него 2600 рублей пенсия. Этого хватает примерно на неделю скромного питания. Мы туда ездим только для того, чтобы отвезти ему продукты, больше там делать нечего. Продукты там из России, самые плохие и невкусные, но стоят очень дорого. Брат у меня просит обычно хоть украинского сыра привезти. Насчет того, что лекарств там нет - это неправда. Лекарств навалом, но цены на них в 5 раз выше, поэтому лекарства мы везли отсюда, у нас заказов было на 10 тысяч гривен.

В моей квартире в Горловке уже три года никого нет, но коммунальные услуги я там оплачиваю. В городе чистота, все сверкает. Потому что если тебя встретили на улице после комендантского часа - 15 суток убираешь город. Такой чистоты раньше не было. Праздники каждый день. Трассу для мотокросса отремонтировали. Какая радость! Жрать нечего, но зато теперь трасса для мотокросса есть. Постоянно какие-то детские утренники, концерты, выступления. Там по-моему пол-Горловки - это аниматоры сейчас. Раньше такого и близко не было! Ну были там День города, День защиты детей, ну 2-3 праздника в год, а теперь каждый день! Такой маразм…

Я даже не представляю, какой тут может быть выход. Но как-то договариваться надо, ну дать им эту федерализацию, выгнать подальше этого Захарченко. Они там кричат “Россия, Россия”, но зачем они той России нужны? Шахты убыточные, все в них разворовано. А люди в эйфории, мол “мы нужны России”. Точно, как здесь происходит промывание мозгов, так же и там, только наоборот. Но если туда вернется Украина, то они примут и это. У людей одна мысль - им все равно, какая страна будет, лишь бы не было войны. И мне тоже пофиг. Лишь бы не стреляли и лишь бы я могла вернуться домой.

***

Ольга, бывший педагог, 31 год. Работала преподавателем в Горловском государственном пединституте иностранных языков. В 2015-м году вместе с сыном переехала в Запорожье.

Когда начались все эти процессы, наш преподавательский состав прекрасно понимал, что ничем хорошим не закончится, что бред «а-ля Россия» просто-напросто не приживется на Донбассе. После серьезных бомбежек, в начале 2015-го, вместе с сыном переехала в Запорожье. Все, с кем я работала, из Горловки уехали. В марте, как раз на весенних каникулах, впервые за 2 года, 3 месяца и 8 дней с ребенком съездили в родной город.

Горловка – провинциальный, шахтерский городок. Но в свое время был достаточно веселым и обеспеченным. До войны мы нормально жили. Работая на государство преподавателем, мне хватало средств содержать себя вместе с ребенком и иметь возможность, например, отдыхать на море. Такой нищеты, с какой мы столкнулись в Запорожье, не было.

Меня поразила стоимость моей поездки. Из Артемовска (после декоммунизации Бахмут, – прим. авт.) в Майорск билет на маршрутный автобус стоит 20 гривен, а вот за поездку из Майорска до Горловки (это до 20 километров) я заплатила 500 гривен. Это очень дорого. Куча блокпостов, тебя везде проверяют. У ребенка спрашивают, на самом деле ли я его мама. Чувствуешь себя скотиной в стойле. Между «днровским» и украинским блокпостом войны нет. Там сейчас зарабатывают очень хорошие деньги, идет тупой бизнес. А мы остались заложниками обстоятельств.

В Горловке поддерживается чистота в духе советского тоталитаризма. Порядок идеальный. Школу №85, в которой учился мой ребенок, несколько раз разбомбили, а сейчас привели в очень хорошее состояние. Все, что разрушилось, восстановили. Но внешне серость присутствует: люди очень унылые и перепуганные.

Видно, как там в магазинах люди очень скрупулёзно выбирают продукты питания. Цены в разы дороже: яблоки – 60 российских рублей, то есть около 30 гривен, безумно дорогое мясо, хлеб, баснословных денег стоят сладости. На прилавках есть и украинские товары, среди прочего, конфеты «Roshen». Например, колбасы днепропетровского производства там полно. Но цена – в два раза дороже. Что вы понимали, на «днровских» таможнях запрещают провозить многие продукты украинского производства. Но на этом делаются деньги, потому что люди, которые хотят что-то провезти, должны давать взятки. Понимаете, продукция российского производства – колбасы, соки, кондитерские изделия – там не самого лучшего качества – в виду своей дешевизны, они интересна перевозчикам и торговцам. Поэтому люди изрядно проголодались за украинскими товарами.

Я общалась с приятельницами, с родственниками. Мы собирались, чтобы пообщаться, утром или днем. Ближе к пяти вечера люди стараются уже быть по домам, потому что в любой момент может начаться перестрелка.

Не отдавая себе отчет, задержалась у приятельницы до 9 часов вечера. Такси меня не дождалось, я через весь город добиралась домой пешком. В это время – город мертв. Ни единой души. В Запорожье, когда выйдете на балкон, слышите хоть какие-то звуки: летит самолет, работает железная дорога, какое-то предприятие. А там – мертвая тишина. Она давит на уши. Тяжело, когда приезжаешь туда с цивилизации.

С 11 вечера до 7 утра в городе – комендантский час: людям нельзя выходить на улицу, а общественный транспорт не работает. Стало распространенным, приезжая в гости, рассчитывать на ночевку. Если в это время ходить по городу, нарываетесь на патруль. Поэтому все должны носить с собой документ, удостоверяющий личность, – украинский паспорт. Пока ничего лучше не придумали (смеется, – прим.авт.). Работники местных правоохранительных органов уже получили паспорта «ДНР». С виду он очень похож на паспорт Российской федерации».

Для избранных людей работают ночные клубы. Присутствующий контингент – это люди в форме, у которых явно прослушивается российский говор. У моей свекрови небольшое заведение семейного типа. Она рассказывала, что россияне позволяют себе приехать днем, взять с собой бутылку виски, будучи за рулем. Подвыпив, они много чего рассказывают о себе. О том, как все хотят домой – кто в Кострому, кто в Челябинск… Там у них жены и дети, а здесь – служба. Когда я была в Горловке, боевых действий рядом не было. Поэтому они позволяли себе и выпивать, и отдыхать. Я знаю, то ночные заведения работают для тех, у кого есть возможность, – для людей военных».

Работают коммунальные предприятия, бывшие государственные службы, органы местной власти, вузы, техникумы, школы. Шахты позакрывали, многие работают на рынках или занимаются перевозками – людей, товаров. У таких есть знакомые на блокпостах. Там же – большие очереди. Военные намеренно не пускают людей на частных машинах. Чтобы проехать быстрее, говорят, есть специальная система: идешь и покупаешь в ближайшем ларьке товарищу служивому, например, сок – за 500 или 300 гривен. В зависимости от места в очереди.

В городе проводят бесконечные дни чего-то, манифестации с транспарантами, флешмобы. Во-первых, людей явно отвлекают от этого депресняка. Во-вторых, чтобы молодое поколение могло говорить «Это праздник нашей молодой республики». Открыто читается российский подтекст. Очень ярко и пафосно отмечают 9 мая, тем более на фоне того, как изменилось отношение к празднику здесь. Показывают Украину сплошь и рядом: «Вот закрыли в Днепре завод градообразующий, который работал еще в Первую мировую войну. А у нас Владимир Владимирович… Везде все плохо, а у нас хорошо».

Российские, местные каналы показывают, что Украина кого-то обстреляла, тут же показывают бывалого военнослужащего, которые рассказывает об обстрелах. Они так делают, что волей-неволей начинаешь верить. Понимаете, очень классно промывают мозги. Сколько семей перессорилось на этой почве! Сколько я уже живу в Запорожье, два телевизора стоят запакованными.

[У местных жителей] эйфория по поводу присоединения к России закончилась. Идея Новороссии потерпела крах. Луганщина и Донеччина уже не объединятся, это совершенно разные государства. А люди там приспособились: живут по комендантскому времени, работают, детей рожают, свадьбы проводят. И ждут, когда закончится война.

***

Виктория, мама в декрете, 34 года. В апреле 2014-го, незадолго до захвата местной ОГА, переехала из Донецка в Запорожье. Находится в отпуске по уходу за ребенком. Проведывает родителей в родном городе каждые полгода.

У меня знакомая живет возле СБУ. Она мне рассказала, мол, увидела из окна, как за неделю до захвата города сотрудники сворачивали работу и массово переезжали. Все четко собрались и почти за неделю освободили СБУ. Когда было наступление и захват, там оставалась лишь охрана.

За полгода до случившегося я рассталась с мужем. Мой свекор – тогда он думал, что мы с его сыном еще сойдемся – вывез меня с детьми. Уже в дороге решали, куда уезжать. Первое время он был в Запорожье, а сейчас уже вернулся обратно, в Донецк. Там у меня остались родители, я к ним стараюсь ездить каждые полгода.

Люди ходили на работу, выполняли свои повседневные обязанности. В то же время на площади были маленькие митинги, не такие, как это описывалось по телевизору. На самом деле там было очень мало людей. Они приходили туда, будто на работу. Митинговали, но никто на это не обращал внимания. Все жили, как обычно. Я тогда тоже особо не вникала в подробности, ведь часто в городе проходят разные митинги.

Когда знакомая предупредила, что будет захват, я, честно говоря, не поверила. Думала, что это будет сродни игры, побалуются и перестанут. А потом начали перекрывать улицы, появились военные с автоматами, позакрывали окна мешками с песком. Каждый день было слышны автоматные очереди.

Я считаю, что наверху все давным-давно договорились и поделили. Никакого народного восстания не было вообще. Все было спланировано и четко.

Да, никто не возмущался [по поводу происходящих захватов]. По новостям говорят, что люди не выступали против этого. А как же восстать. Все боятся за свою жизнь, жизнь своих семей. Людей же могли просто расстрелять.

С работой там вообще никак. Кто работает в военных сферах, может быть и получает хорошие деньги, но в основном обычные люди в Донецке не могут найти работу. Даже дворники там молодые люди, потому что работы реально нет.

По поводу продуктов. Не скажу, что там реально дороже. Дороже то, что люди выращивают и сами. Поэтому, конечно, они хотят заработать. Кое-что дороже, кое-что даже дешевле. И украинские товары есть. В новостях говорят, что перекрыли поставку наших продуктов. Но в магазинах украинских продуктов предостаточно. Через таможню поставляют – за какие-то суммы денег. Таможня вообще шикарно живет. Там такие деньги крутятся. Как вообще можно говорить о каком-то окончании войны, если никто в этом не заинтересован.

Люди, как всегда, делают свою работу. Нет такого, чтобы они сидели, шептались и что-то замышляли. Кажется, все живут обычной жизнью. Единственное, целый день слышно взрывы или стрельбу. И ночью тоже. Мне, конечно, непривычно, слышу каждый взрыв и страшно, даже на улице дергалась. А мама и папа уже привыкли, говорят, что этот шум для них уже мелочь.

Первый год-два было много военных в городе. А последнее время, таких вообще не видела. Говорят, их в гражданку переодевают, чтобы люди не замечали. Бывает, кое-где машина военная проедет, а так никого не видно.

Пенсии, социальные выплаты платят вовремя, у людей есть специальные карточки, они ходят в местный банк и получают деньги. Единственное, бывают задержки в день, потому что очереди большие. Кстати, раньше в обороте были и гривны, и рубли. Сейчас – только рубли.

В Донецке проходит много массовых мероприятий, а еще там очень дешевый цирк. Сравнивая с нашими ценами – просто копейки.

На 8 марта каждую остановку транспорта украсили, обклеили изображениями цветов. Одна остановка – в одуванчиках, другая – в подсолнухах, третья – в ромашках. Я сама была в шоке. Приехала, дороги ровненькие, будто щетками вычищены. Клумбы ухоженные, в парке идеальная чистота, все цветет и пахнет. Это реально бросается в глаза. Никогда так не относились с любовью к городу, как сейчас (улыбается, – прим. авт.). Местные относятся к этому с юмором. Негде работать, зато остановки в цветочках.

***

Елена, приехала в Запорожье в июле 2014 года с сыном и родителями. Красногоровка, откуда родом Елена, сейчас находится в “серой зоне”, живет по законам Украины, городом руководит военная администрация

“После первого обстрела, который был 13 июля 2014 года, город сразу умер и опустел. Тогда еще серьезно ничего не воспринималось, я возвращалась из Киева, а таксист, который нас вез в Донецке на вокзал, с полусмехом пытался показать то место, где расстреляли полицейских, где находился их мозг и так далее. Потом все началось: сначала Марьинка, потом Красногоровка. Накануне отец словно чувствовал, буквально потребовал сложить все документы. Помню, я очень долго искала вкладыш к диплому, он оказался в дальнем углу антресоли”.

Перед тем, как мой сын должен был пойти в 5 класс, мы с родителями отремонтировали кабинет. Но он даже не успел переступить его порог - снаряды попали в школу. Потом попали в дом, примерно в километре от моего. Это было сделано целенаправленно, потому что сразу же на месте появились российские корреспонденты, они ходили буквально еще по дымящимся остаткам здания. Тогда погибла молодая пара, и журналисты буквально через 10 минут уже совали микрофон убитому от горя отцу девушки, требуя комментариев.

А потом город умер за какие-то часы: кто-то уехал, кто-то спрятался. В половине города воды и газа не стало. Люди готовили еду на кострах. У меня были деньги на карте, но наличность мы снять не успели, а Приватбанк закрылся. Буквально в среду он был открыт, а в четверг уже закрылся. Имея сбережения на карте, нельзя было купить даже хлеба. Еда закончилась совсем, и мы решили выехать в Донецк, а оттуда в Запорожье к сестре. Думали, что ненадолго.

Потом было перемирие, и на новый год я поехала туда, домой. Там перебили газопровод, поэтому газа и отопления не было. Это отдельная история, как я почти полутораметровый обогреватель везла отсюда на Донбасс. Три дня я все время рыдала и не могла прийти в себя: квартира была холодная, сырая, будто нежилая. Сын пошел там в школу. В классах было настолько холодно, что многие родители ходили на уроки, чтобы писать вместо детей, когда у тех замерзали пальцы.

Перемирие продлилось месяц, а потом началось все снова. Перебили линию высоковольтных передач и полгорода осталось без света. Наш дом в том числе. А электричество - это единственное, с помощью чего можно было приготовить пищу и обогреться. Мы ходили по квартире в дубленках. У нас 4-этажный дом, а снаряды летали на уровне 6 этажа. И вот представьте, я была в дубленке, но становилась вся мокрая от страха. Неделю мы если всухомятку, но больше всего убивало отсутствие воды и невозможность принять душ. Когда я потом приехала к сестре в Запорожье, то простояла под душем 4 часа. Как только мы уехали, там началось такое “мочилово”, что снаряды входили в бетонные прилавки рынка того района, где я живу, словно в масло, а везде были фрагменты тел.

В 2015 году я еще раз поехала туда, домой, чтобы забрать документы и вещи. Понятно, что квартира была мертвая и неухоженная. Убило даже не это, я хотела купить бананов, чтобы перекусить, обошла весь город, спрашивала у продавцов, а они смотрели на меня такими глазами, словно я дуремар просила. Еще запомнилось, что в маленьких магазинчиках, в которых я раньше покупала книжки ребенку, теперь эти книги на прилавках покрылись густой пылью. Знаете, как Чернобыль показывают в кинохрониках. Потому что когда идет война, никто не покупает книги. Меня еще долго потом мучила эта картина. Думаю, нужно было выкупить, раздать кому-нибудь.

Больше всего жалею, что не смогла вывезли свою личную библиотеку украинской классики. Здесь в Запорожье я уже начала собирать новую библиотеку, уже современных авторов. Мне нравится проводить время в книжных магазинах, в них как-то спокойно.

А совсем недавно мы с мамой еще раз сделали вояж домой. Город сейчас зеленый, ухоженный, даже открываются киоски, работают магазины. Есть комендантский час и вечером находиться в городе опасно. Практически полностью разрушена больница, школа. Газа до сих пор нет. Свет есть, но линия высоковольтных передач находится на границе, ее часто перебивают, и не всегда удается договориться с “орками”, чтобы ее починить. Я переступила порог квартиры и поняла, что я еще не прошла свою “точку невозврата”. Возможно, если нам удастся ее продать, то станет полегче.

Мои одногруппники, в большинстве своем, выбрали Россию. Кто-то уехал туда, кто-то в Крым, кто-то в Беларусь. Те, у кого были какие-то сбережения и статус, уехали в Киев, но таких немного. Еще в 2014 году, когда это все начиналось, я пыталась объяснить многим знакомым, что все это большая ошибка, но все скатывалось до ссор. Запомнилось, как одна знакомая меня спросила: “А почему ты за “них”, а не за “наших”? А я говорю “А кто такие эти “наши”? Кем они были до сих пор? Валяющийся в кустах дядя Федя, который взял в руки ружье?”. Многие все равно открыто поддерживали бандформирования и ходили на референдум. И что они получили в итоге?.

Из-за слова “переселенец” меня до сих пор “типает”, а за слово “беженка” я просто готова бить в морду. Более-менее терпимо название “ВПЛ” (временно перемещенные лица, - прим. 061), это я еще более-менее могу к себе отнести. Я считаю себя новым жителем Запорожья, вообще не хочу эту “статусность” и жду того момента, когда торжественно сожгу свою справку о переселении, это клеймо.

Проект осуществляется при финансовой поддержке Правительства Канады через Министерство международных дел Канады.