Как в Запорожье работает Центр "Энергодар - это Украина" и каким вспоминают энергодарцы жизнь в оккупации

В Запорожье в 2022 году из-за войны открылось несколько крупных хабов, оказывающих помощь внутренне перемещенным лицам из Мелитополя, Бердянска, Энергодара, Васильевки, Токмака, Херсона, Мариуполя и других городов. 061 решил наведаться в один из таких центров (он будет не последний в нашем списке) и узнать о том, какую помощь они оказывают, а также как жители Запорожской области, ощутившие на себе оккупацию, вспоминают о тех временах.

Центр помощи эвакуированным гражданам города Энергодар открыли на базе одного из высших учебных заведений. В будние дни ежедневно с 10.00 до 14.00 здесь можно получить продуктовые наборы, средства гигиены и детское питание, теплые одеяла, необходимые медикаменты. Также здесь оказывают помощь правозащитники, психологи, медики. Почти все сотрудники центра сами из Энергодара, они не на словах знают, как сложно построить свою жизнь в новом городе и теперь готовы помочь преодолеть этот путь тысячам других людей.

"Центр открылся 5 сентября. Основная цель - поддержать энергодарцев, которые вынуждены были покинуть свои дома и эвакуироваться от "русского мира". Мы предоставляем, как гуманитарную помощь - продукты, гигиенические наборы, сезонную одежду и постельное белье - одеяла, подушки, обогреватели. То есть все то, что необходимо и что люди не смогли с собой взять, когда выезжали. Большинство из эвакуированных пока не работает и они живут на выплаты для переселенцев. Наборы с гуманитарной помощью выдаются где-то раз в неделю, раз в две недели", - рассказывает сотрудница Центра Алена.

Известно, что в Запорожье сейчас проживает около 1,5 тысячи семей из Энергодара, которые являются постоянными получателями помощи. До массовых обстрелов города в октябре 2022 года количество таких семей было около 5 тысяч.

"Сейчас вообще нет возможности людям выехать с оккупированной территории и туда заехать.  До сентября, хоть и очень тяжело, но мы как-то передавали помощь для наших людей - иногда удавалось целыми автобусами, а потом уже хоть какие-то лекарства передать с тем, кто ехал в Энергодар. Осенью уже ситуация ухудшилась, что ничего не пропускают и даже маленькие коробочки с лекарствами просто потрошат и выбрасывают таблетки в мусорку. Эта позиция принципиальная. Они [оккупанты] считают, что в городе все есть и людям, которые там проживают ничего не надо. Я думаю, что в городе осталось где-то около 10 тысяч жителей. Большинство - представители критической инфраструктуры, атомщики, пенсионеры, много лежачих людей, за которыми ухаживают родные", - рассказывают в Центре.

В Центре на постоянной основе работает волонтерский уголок ОО "Передовая". Это объединение волонтеров, что с 2014 года помогает военным и их семьям. Собираются средства на необходимые для защитников вещи - квадракоптеры, тепловизоры. Также организация помогает военным продуктами и амуницией. Волонтеры плетут маскировочные сетки, изготавливают окопные свечи, пекут различные вкусности и печенье, люди делятся продуктами, приносят теплые вещи. Одна бабушка каждый раз передает вязаные носки и тепленькие шапки для ребят из ВСУ. Некоторые энергодарцы, получающие здесь же гуманитарную помощь отдают или половину, или все содержимое своей коробки волонтерам.

"Передовая" сейчас разбросана по всей стране - на западной Украине кто-то плетет сетки, кто-то из Киева помогает делать свечи. Мы здесь обеспечиваем логистику, девушки выпекают печенье и пирожки, собираем и отвозим все необходимое нашим ребятам", - рассказывает волонтер общественной организации Андрей.

Каждую минуту в центр прибывают новые люди. Они регистрируются, потом получают коробку с продуктами, кто-то забирает теплые вещи. Все озабочены и не хотят вспоминать о днях, проведенных в оккупации. В Энергодаре у каждого из них осталась родная душа - родственники, друзья, знакомые, соседи. Они стараются поддерживать связь, хотя в последние месяцы это все труднее.

Атомщики Николай и Наталья о фейковом референдуме, гуманитарной ситуации и безопасности

Семейная пара Наталья и Николай - сотрудники Запорожской АЭС. Они выехали из оккупации в середине сентября. До апреля месяца в городе еще был какой-то запас продуктов и медикаментов, а потом полки магазинов и супермаркетов опустели. Купить какие-то продукты можно было только на рынках, где торговали буквально на тротуарах.

"Из продуктов они завозили в магазины что-то несъедобное из Крыма, а лекарства очень дорогие и некачественные. Наши аптеки закрыли почти сразу. Лекарства продавали на рынках или в соцсетях были тематические группы, где люди продавали или обменивали то, что имели. Пока была возможность, то лекарства привозили и доставляли из Запорожья. Ассортимент средств гигиены скудный.  Чтобы купить бойлер или что-то такое, надо ехать в Мелитополь. Газа нет, я видела, что газовые плиты только на рынке где-то продавали вместе с остатками одежды. Очень тяжело и плюс гривну запрещают", - рассказывает Наталья.

Что касается обналичивания денег, то сначала курс был 1:07. То есть, люди перечисляли тысячу, а на руки давали 700-750 гривен. А теперь, по словам местных, за тысячу безналичными дают даже "плюсом".

"Я разговаривал на днях со своими друзьями. Так вот они говорят, что гривну вытесняют максимально. По магазинам уже нигде гривнами не рассчитаешься и рубль к гривне они подтянули и получилось так, что стоимость товара в рублях почти такая же, как в гривне. Из последнего я знаю, что цены поднялись на продукты где-то втрое больше, чем у нас здесь. Пенсионерам платят около 10 тысяч рублей, но с теми ценами, которые есть там, этого не очень хватает. Сейчас заставляют платить и за коммунальные услуги. Угрожают, что если вдруг не будешь платить, то могут забрать жилье", - рассказывает Николай. Он был со многими тысячами энергодарцев, которые выходили на массовые патриотические акции против оккупации.

"Женщины наивно думали, что достаточно показать, что мы против оккупации, и они уйдут, но война есть война. Мы знали, что они зайдут, но нам было важно показать, чтобы и они, и все вообще знали, как мы к этому относимся. Это была толпа безоружных людей. В первых рядах была самооборона, руководство города, а мы были чуть дальше. Страшно было уже потом. Когда по улицам ходят люди с автоматами, а после 1 сентября они впервые обстреляли город, тогда стало по-настоящему страшно. Это было как раз в то время, когда впервые заехала на ЗАЭС делегация МАГАТЭ и россияне устроили обстрел, чтобы обвинить в этом ВСУ.

Как работники станции мы почувствовали же ***. Плановых и текущих ремонтов на блоках и в сопутствующих цехах нет, это все отменили. Ремонтируют сейчас только тем, что есть, поставки вообще нет. Нам сказали поменьше передвигаться по городу, потому что это опасно. Проверяли телефоны на работе. Смотрели там личную переписку в социальных сетях, читали сообщения в мессенджерах, фотографии смотрели. Могли забрать в комендатуру, бить. К нашему знакомому пришли домой и забрали его. Держали больше месяца, били, заставляли читать библию. Я не знаю даже за что его взяли, но вышел он уже другим человеком. На работе у нас забрали парня, который был в самообороне. Пару недель точно держали - били, стреляли по ногам из травмата, пытали током. Россиянам плевать на все, не только на нас, но даже своих людей им не жалко", - объясняет Николай.

Пара рассказывает, что даже после проведения своего фейкового референдума оккупанты уверенно продолжали обстреливать город и инфраструктуру, несмотря на то, что с каждого утюга твердили, что они "здесь навсегда".

Из парковой зоны они обстреливали промозону. Она вся разрушена - все заводы, фирмы, предприятия уничтожены, разбомбили дачные участки.

"Нужно будет отстраивать все по-новому. Они ничего там не восстанавливают, только завезли там генераторы и подключили их к ЗТП, чтобы системы там не порозмерзались в домах", - рассказывает Николай.

Относительно псевдо референдума говорят, что на самом деле никакой подготовки к голосованию вообще не велось. Возле ДК "Современник" стояла одинокая палатка, где "вурдалаки", как окрестили захватчиков местные жители, выдавали какие-то брошюрки и газетки, которые, правда, никто и не брал.

"В день референдума я знаю, что почти все сидели дома. По квартирам ходил один человек с урной для голосования и еще двое с автоматами. Кто-то открывал этим людям, кто-то нет. К нам, к счастью, не стучали. Звонка у нас нет, мы его отключили. Может кто-то и стучал, но мы в те дни никому не открывали и не выходили. Насколько я знаю, то вроде они и не заставляли, то есть если ты отказывался, то за тобой не гнались. Люди если не хотели в этом участвовать говорили или "я уже проголосовал, или я в следующий раз проголосую", - рассказывает Наталья.

Относительно жизни в городе, то по телевизору показывают только российские каналы, продают российские сим-карты, местных интернет-провайдеров постепенно вытеснили и в какое-то время образовался вообще вакуум, когда не было возможности ни видеть, ни читать никаких новостей. Где-то добивало интернет-соединение ближе к пляжу, но потом людям сказали, что эта территория заминирована. Люди используют VPN, чтобы смотреть Youtube, читать украинские новости.

Волонтер Ольга и семейный врач Инна: о жизни в оккупации и надежде на возвращение домой

Еще одна жительница Энергодара Ольга рассказывает, что они с матерью и детьми покинули город, но там остался их отец. Сейчас он не может уехать и присматривает за домом дочери, потому что оккупанты имеют практику ставить метки на пустых квартирах и в любой день внезапно там может поселиться семья российского военного или сами военные могут туда ворваться.

Ее сердце каждый раз замирает, когда она по несколько дней не может дозвониться в Telegram или Viber отца из-за плохого Интернет-соединения. Даже во время звонков люди в оккупации стараются крайне осторожно подбирать слова, а о каких-то событиях говорят иносказательно, потому что боятся последствий. Переписку стараются сразу удалять, чтобы каких-то компрометирующих сообщений не было в телефоне.

"Поддерживаем друг друга через интернет звонки. Нормальная связь появляется только после 10 вечера. Если связи нет, это предвестник того, что вскоре будет обстрел. Очень тяжело. Когда с ним были внуки, он так держался, а сейчас он сдался. Особенно в праздничные дни - Новый Год, Рождество. Мы всегда имели традицию собираться на праздники всей семьей.  Отцу последние 4 месяца не можем передавать лекарства. Там медикаменты стоят в 4 раза дороже. И это при том, что отец ходил в аптеку, которую называют "самой дешевой во всем городе". Люди там, которые болеют тяжелыми заболеваниями просто медленно умирают без лекарств, потому что помощь не оказывают. На лечение направляют в Мелитополь, - рассказывает девушка.

С коммуникациями в городе сложно - пропадает свет, иногда вода и отопление, периодически город обстреливают. Люди стараются сидеть подальше от окон. В Энергодаре прекрасно слышны обстрелы Никополя, Марганца и других населенных пунктов.

"Папа рассказывал о том, что сосед почти подорвался на растяжке прямо возле дома. Вчера вышел, а там рядом с берегом прибило какую-то мину. Как она там не разорвалась, не знаю, может она там заржавела, как все советское. Там детей выпускать никуда нельзя. Мы даже когда выезжали в Запорожье, по дороге в туалет, не могли в Васильевке сходить - все было заминировано", - рассказывает девушка.

Террор мирного населения продолжается. Военнослужащие могут спокойно забрать на подвал прохожего только потому, что его одежда напоминает хотя бы один из цветов украинского флага.

"Такие прецеденты были. На улице поймали парня и забрали его при огромном количестве людей только потому, что на нем была желтая кофточка. Если сначала люди с оружием ездили только по центральным улицам, то теперь - по внутриквартальным дорогам. Ходят по рынкам по 8-10 человек с автоматами. Я когда в Запорожье приехала, боялась черных машин, которые выезжали через баррикады. Местные люди не понимают, что такое оккупация. Даже те, кто уехал в первые дни войны и те, кто прожил там полгода - это люди с разным восприятием мира", - делится волонтер.

"Я когда-то приехала почти сразу же готова была идти работать администратором в салон красоты. Я понимала, что никто мне не принесет ничего на блюдечке, и я уже договорилась идти работать на минимальную зарплату, потому что эти деньги очень нужны. У меня так получилось, что мне фактически зарубили выплаты ВПЛ за два месяца. Написали отказ, какой-то сбой системы был, но кто там уже будет разбираться... Мы не знаем, что будет завтра, главное, чтобы это было "завтра". Но я надеюсь, что мы сможем их вытеснить с нашей земли, хоть руки уже немного опускаются. Если сначала мы были очень воодушевлены и думали, что после лета война закончится, то сейчас задумываешься, а после какого именно лета это произойдет? Я прекрасно понимаю, что деоккупация - это нескоро и за этим стоит большое количество живых душ", - делится Ольга

Девушка верит, что сможет снова вернуться домой после победы.

"Хотелось бы, чтобы у нас там еще что-то осталось, потому что пример Херсона показал, что они сметают на своем пути все. Сейчас я все чаще представляю, что я уже дома - вытираю пыль, стираю свои вещи. Отец говорит, что отчетливо чувствуется "пустота" дома, когда все уехали", - рассказывает она.

***

Инна работала в Энергодаре семейным врачом. Ни она, ни ее коллеги не согласились работать на оккупантов. Коллаборанты тогда были вынуждены привести "своих" людей из Крыма и регионов России, чтобы иметь лояльных медиков, которые бы обслуживали не только гражданских.

Последней каплей для семьи Инны стала прогулка с маленькой дочерью. Девочка сказала, что очень хочет пить, но мать ни в одном магазине не смогла найти даже крошечной бутылки с водой. Полки магазинов были практически пустыми, тогда Инна поняла, что должна покинуть Энергодар.

"В первые дни российских военнослужащих как-то и не было особо видно, а потом они на проспекте перекрыли дорогу и начали останавливать автомобили, в которых им не нравилась тонировка. Если кто-то осмелился спорить, то там же на улице его били. Это была не жизнь, а выживание. Я шла на работу, а на пешеходном переходе меня пропускали сверху с автоматами. Оккупанты были везде - на рынках, в скверах, во дворах. Потом начала распространяться информация, что забирали сначала одного человека, а потом двух, позже приходили уже в квартиры знакомых. Людей забирали в бывшее здание полиции в подвальное помещение из-за каких-то политических взглядов, выбивали из них информацию, заставляли брать российские паспорта. Больше всего задержаний было среди бывших АТОшников, участников самообороны и всех тех, кто выступал против оккупации", - рассказывает Инна.

Что касается доступности продуктов и лекарств, то в аптеках повыгребали все в первые дни. Одна из аптек открылась уже в оккупации, то там люди записывались в список, и с 12 ночи стояли в очереди, чтобы купить лекарства. Продукты есть, но стоят они недешево.

"Отопления можно сказать нет. Например, родители присматривают нашу квартиру. Так вот там сейчас 10 градусов тепла. Квартиры тех, кто выехал грабят, выносят оттуда ценное. Когда происходят обстрелы со стороны того берега, они гасят всю связь и дозвониться родным невозможно. По телевидению показывают только российские каналы. Там не сладко", - делится врач.

Большинство семей с детьми покинули город. Сейчас в Энергодаре из семи школ работает только одна с минимальным количеством школьников. Из 16 садов работает один или два.

Из Энергодара в Запорожье семья Инны ехала не несколько часов, а пять суток. На блокпостах подробно осматривали каждый автомобиль, заставляли раскладывать и доставать все чемоданы, сумки и вещи. Внимательно проверяли все телефоны, если же у кого-то была стерта переписка или удалены мессенджеры, то таких людей могли задержать.